Россия выздоровеет (Интервью c М.Е. Бурно)

Опубликовано: «Лесной орех» (Литературный альманах). 2011. №4.

 

Аталия Беленькая[1]:

Вряд ли кто-то станет возражать, что сегодня жизнь очень сложная. Наше душевное напряжение и даже перенапряжение начинается с той минуты, когда мы утром открываем глаза, и продолжается все то время, пока бодрствуем. Его вызывают экономические проблемы, постоянное повышение цен на самые важные продукты, предметы быта и жилье, низкие зарплаты, высокий рост инфляции. Безработица, опасение потерять работу (люди иногда и от этого умирают). В огромном напряжении нас держат терроризм и ощущение постоянно нависающей опасности. Страх перед войной. Ужасно ощущение, что у человека нет будущего. Стали постоянными разговоры о приближающемся Апокалипсисе... Сегодня даже природа, кажется, сошла с ума. Одно только лето 2010 года могло лишить и разума, и жизни физической (многих и лишило). А японские дела – землетрясения, цунами, тысячи погибших, ситуация на АЭС[2]...

А какими стали нравы! Процветают равнодушие и распущенность молодых. Пугающими стали отношения поколений. Традиционная семья, похоже, идет к своему разрушению. В метро висит реклама, сообщающая, что человечество не придумало ничего лучше и совершеннее в своих отношениях, чем семья, а она явно деградирует, это многих приводит в состояние большого уныния.

Много есть причин для нашего сниженного тонуса жизни. Почему так все происходит?

Десятка два лет тому назад на наших книжных полках появились работы знаменитого американского психолога Дейла Карнеги, который пытался научить людей перестать беспокоиться и начать жить нормально. При всей разумности эти поучения не привились на нашей земле. Мы не только по-прежнему живем очень беспокойно, но с каждым годом все более и более трудно. Говорят, что самой страшной болезнью ХХI века будет не рак, не инфаркт и инсульт, а депрессия. Видимо, она возникает у психически здоровых людей именно как реакция на все те трудности и перемены, которые пришли в нашу жизнь. Можно ли предотвратить такое развитие хотя бы нашей (российской) части человечества? Что способен сделать человек – даже в условиях сложной сегодняшней общественной жизни? Как и чем может (и может ли) помочь себе сам?

Обо всем это я решила поговорить с известным психиатром-психотерапевтом Марком Евгеньевичем Бурно. Думаю, его мнение об изменении человеческой души, о том, как побороть эту общую депрессию, может быть интересно каждому.

 

Марк Бурно:

Я старый психиатр-клиницист и вижу жизнь из окна Психиатрии – сравниваю все с болезненно нарушенным душевным здоровьем. Душевное здоровье гораздо чаще не так уж глубоко нарушено. То есть часто нет остропсихотического «занавеса» на личность (например, «занавеса», сплетенного из галлюцинаций и бреда), а есть, например, лишь болезненное усиление, искажение каких-то характерологических свойств. Душевная болезнь (в широком смысле) отличается от телесной тем, что нередко сообщает душевнобольному, особенно человеку с переживанием своей неполноценности, самобытность, способность к незаурядному творчеству. Он стихийно лечится творчеством от своих страданий, если ему, конечно, временно не совсем худо (когда лежит в депрессии  «лбом в стенку»). Во многих случаях возможно помочь этому самобытному человеку специальными способами открыть в себе целительную способность к творчеству.

Итак, постоянно сравниваю душевно здоровых людей и легких невротиков с душевнобольными; сравниваю и в том отношении, как именно те и другие переносят перемены, переломы жизни. Мы жили, как известно, сначала в одной жизни, социалистической, а теперь живем в другой, капиталистической, да еще российской капиталистической, а это не цивилизованный капитализм. Душевнобольные, в целом, остаются самими собой, потому что картина души, нередко сложной, здесь обычно  обусловлена внутренними биологическими (врожденными) причинами. А душевно здоровые люди, более или менее похожие друг на друга своим душевным здоровьем (так и должно быть), весьма серьезно меняются. Это как у Николая Гумилева в стихотворении «Память»: «Только змеи сбрасывают кожи, / Мы меняем души, не тела». Конечно, и многие душевно здоровые не так уж похожи друг на друга, отнюдь не все здоровые люди – конформные, внушаемые, усредненно-безликие. Но эта здоровая индивидуальность есть своеобразие в пределах душевного здоровья: нет тут такой необычности, глубокого своеобразия, что серьезно мешало бы жить себе или другим, семье, обществу, как принято говорить в психиатрии. Картина жизни души здесь сильнее зависит от общественных  влияний, нежели от врожденного начала. Душевно здоровые люди неплохо поддаются доброму или дурному воспитанию, психологическим, социологическим воздействиям, основанным, в том числе, на здравом смысле, общечеловеческих правилах, концепциях. Эти концепции, общепринятые правила не учитывают различные врожденные душевные, достаточно глубокие своеобразия, самобытности, стойко сопротивляющиеся общественным влияниям. Тем влияниям, которые этим людям не по душе. Множество  душевно здоровых людей внушаемо, то есть склонно проникаться какими-то убеждениями без критического обдумывания, размышления, особенно если убеждения услаждают влечения. Когда Ленин говорил, что идея должна овладеть массами, он, думается, именно это имел в  виду и привел к ужасным известным преступлениям. Невозможно, конечно, чтобы масса состояла из глубоких критиков-мыслителей. Поэтому влияние руководителей общества, общественного воспитания, образования бесценно и весьма ответственно. Множеством немцев овладели идеи фашизма, а позднее и до сегодняшнего дня справедливые идеи вины за содеянное.

Перемена жизни, общественного строя меняет, повторяю, в первую очередь, души здоровых людей.  Поэтому похожих друг на друга здоровых людей и легких невротиков изучает психология, а непонятных здоровым и часто друг другу душевнобольных – психиатрия. Психиатрия исходит не из теоретических построений, а из клинического, естественно-научного, научно-художественного изучения своеобразия самособойной больной души, стойкой, мало поддающейся обычным внешним влияниям. Психотерапия душевнобольных – иное, нежели психотерапия легких невротиков.

Оставим теперь психиатрию в стороне, благодарные ей за то, что помогла нам яснее увидеть здоровых людей. Кстати, именно душевнобольные писатели Достоевский и Толстой, благодаря своей болезненной гениальности, помогали и помогают человечеству отчетливее усмотреть разнообразные здоровые особенности души, поведение людей – как бы через увеличительное стекло своей болезненно-страдающей души. Душевно здоровых гениев, убежден, не бывает, потому что гениальное творчество всегда есть лечение глубокого, болезненного страдания.

Депрессия в нынешнем житейском (не психиатрическом) понимании есть дурное настроение (болезненное или в пределах невротического здоровья) у людей различных типов, с различными характерами. Характер накладывает свой отпечаток на картину депрессии, а отношения между людьми, природные и общественные события (например, землетрясение, террористический акт) сообщают депрессии определенное содержание. Так, у человека с тревожно-сомневающимся характером и депрессия тревожная, сплетенная из тягостных сомнений; у педанта – депрессия из навязчивых страхов, мыслей; у человека с естественно-теплым характером в депрессии сквозь печаль, грусть нередко проглядывает теплый свет; у человека с замкнуто-углубленным характером депрессия забирается в глубину души, а снаружи может себя обнаруживать чудаковатой раздражительностью, злой иронией; у человека с авторитарно-напряженным характером депрессия нередко дает себя знать жестокостью, агрессивными взрывами. (Подробнее об этом в моей психотерапевтической книге «О характерах людей» – 2005, 2008, 2010). В депрессии человек не чувствует себя личностно самим собою, от этого неприятная неопределенность, «каша» в душе. Когда же он делает что-то по-своему, сообразно своей личности, неповторимой индивидуальности, то есть творчески, то все яснее чувствует себя собою и это чувство самособойности (вдохновение) теснит депрессию. К сожалению, современная жизнь  все меньше дает возможностей выражать себя неповторимо по-своему. Например, общаясь с растениями, птицами в лесу, выражая себя в своем почерке (а не с помощью компьютера, машинки) и т.д. Сегодня приходится «прописывать» людям рецепты обыкновенной, повседневной творческой жизни (хотя бы испечь по-своему пирог, прочесть рассказ Чехова), чтобы душа оживала, отходила, отдыхала от безлико-напрягающего машинно-механического существования. Израильский психофизиолог Иосиф Моисеевич Фейгенберг предупреждает в своих работах, что этика не успевает за все возрастающей «небывалой силой» человека. Может наступить уже неуправляемая мировая катастрофа, если будет продолжаться легкомыслие человека. Многие люди это подспудно, неосознанно чувствуют, с тревогой наблюдая, например, за тем, как кассета сменяется диском, диск – флэшкой и так далее. Чувствуют-удивляются и напрягаются от этого фантастического, неуемного технического прогресса каждый своей депрессией. Напряжение депрессией происходит и потому, что Природа «сердится» на человека лесными пожарами, наводнениями, землетрясениями и неизвестно, что еще будет нам за наше моральное недоразвитие, за наше неумное, непрактичное мальчишеское легкомыслие. И. М. Фейгенберг всё это живо-научно, с тревогой глубокого ученого описывает в книге «Человек достроенный и этика» (2008).

Особая наша российская проблема сегодня – алкоголизм, он из болезни превращается в образ жизни. В наркологических диспансерах уже нет такого количества пациентов, как прежде. Можно сказать, что в пьянство, в наркоманию люди нередко втягиваются по причине депрессии, но чаще всего от пустоты в душе. А это самое опасное, потому что когда, например, алкоголизм «садится верхом» на пустую душу, из него чрезвычайно трудно выбраться, поскольку не за что уцепиться, не на что опереться, непонятно, зачем жить, если нет этого «удовольствия», алкогольного кайфа. Алкоголизм ломает судьбы, это все знают. Однако редкая жена алкоголика способна бросить пить спиртное навсегда ради больного алкоголизмом мужа (казалось бы, так будет легче держаться друг за друга в трезвости, в гостях). Почему так? Ведь часто женщина, не отказываясь от спиртного, любит своего больного мужа. Потому что когда она в компании «веселится» трезво за праздничным столом, в душе у нее наступает неуютность. «Как же так? Я не как все! Почему я должна страдать из-за него?»

Здоровые люди больше похожи друг на друга и своими здоровыми взглядами на жизнь,  здравым смыслом и потому живут нередко дружно, понимая друг друга и принимая. Они, как уже отмечал, по характеру разные, но в разных своих здоровых  характерах часто несут объединяющие их национальные особенности. Мы видим в нашей российской жизни всякое: и злость, и жадность, и грубую авторитарность, и доброту, и самоотверженность, и восторженность, и способность утонченно-философски размышлять, и глубокий психологизм, и жестокость, и нечестность, и скрытность, и хамство. Но все это встречается и в душах людей других народов. Однако есть особое российское, встречающееся у многих россиян (независимо от национальности, лишь бы вырос в России, в русской культуре и природе), такое российское свойство, которое в нашей сгущенности, законченности своей редко где за границей встретишь. Это – как шумная живая общительность итальянцев, малословная утонченно-церемонная ирония англичан и т.д. У нас, если говорить тоже очень коротко, это естественная жалостливость-сострадание, неуверенность в своих силах, вместе с нашей застенчивой мечтой-ленью. Из этого выходит многое другое наше национальное, в том числе, великая русская психологическая проза и – непрактичность в хозяйстве. В патологии это национальное и общее с другими народами болезненно усилено, а здесь это в пределах здоровья и потому, в известной мере, подвластно воспитанию, психологическому влиянию вообще.

Душевно здоровый человек без отчетливой самобытности, оригинальности всегда был склонен жить «как положено», «как все» в современном ему обществе. Особенно радуясь, если «положено» услаждать свои влечения (пищевое, сексуальное, влечение к власти). Вот и сейчас положено «жить для себя», «полюбить себя» – он и делает это, любит себя часто в ущерб другим. Крепкий парень не уступит старушке место в метро. Женщина увидит в рекламе, что она достойна дорогой шубы, и требует ее у мужа. Или ее подруга покажет жениху другую рекламу  – драгоценных украшений: «Любишь? Докажи!» Конечно, многое сделает человек, любящий другого человека! Но нередко сегодня это – «любовь», ставшая развлечением, занятием.  «Полюби себя» часто происходит в ущерб другим, потому что многие, тоже здоровые, но тревожные люди с переживанием своей неполноценности страдают от вот так любящих себя, особенно тогда, когда продолжают любить того, кто их мучает. Кстати, у душевнобольных влечения часто своеобразно искажены-усложнены, затуманены душевным, духовным страданием.

По обстоятельствам общественной жизни характерологические свойства-задатки душевно здоровых людей усиливаются или ослабевают, приглушаются. Например, злость, жестокость приглушаются неотвратимостью наказания. А когда царствует «полюби себя», то есть «делай себе все хорошее», жестокий человек услаждает свою жестокость издевательством над людьми и животными, человек сильных влечений распускается в своих влечениях – агрессивных (бандитизм), сексуальных, влечениях к пьянству, азартным играм, воровству, мошенничеству и прочее. Существуют два полюса в человеческой душевной жизни: полюс нападательный, то есть агрессивный, и полюс оборонительный, то есть дефензивный, с переживанием своей невозможности быть «активным нападающим», своей слабости, своей способности в основном только защищаться, с переживанием своей неполноценности. Люди, в которых преобладает дефензивность (склонность не нападать, а обороняться), мучаются неуверенностью в своих силах, ранимостью, тревожностью, склонностью к самобичеванию и т. п. Они впадают в тревожно-депрессивные состояния-трудности – от разнообразных неприятностей, а то и опасностей жизни (возможность потерять работу, заболеть, цены растут, террористические акты и т. п.). Как помочь им? Конечно, если это тяжелое расстройство, выталкивающее человека из колеи жизни, навязчивости, галлюцинации, нежелание жить и т. п., – необходимо обратиться к психотерапевту. Тут есть чем серьезно помочь. В остальных случаях возможно попытаться справиться с душевными трудностями самому.

Главное переживание душевно здорового человека, но с тревожно-депрессивными трудностями – это душевная сумятица, тягостная неопределенность, тревожная напряженность, тоскливость, растерянность перед завтрашним днем. Такое не случится с душевно здоровым психиатром, психотерапевтом, потому что они знают склад своей души (характер), понимают, что за «невротические цветки» выросли на почве их определенного характера, который достаточно изучили. От всего этого меньше травмирующей душу неопределенности, растерянности, они более или менее ясно понимают, что произошло с ними. Человек достаточно отчетливо чувствует себя при этом собою (хотя бы и в трудной обстановке), что придает ему спокойную уверенность. Он понимает, как именно следует выбираться из трудного своего положения.

Если говорить о серьезной помощи себе, то это, для дефензивного человека, прежде всего – сложная работа над собой. Надо, хотя бы немного, стать, психотерапевтом для себя, изучая элементы психиатрии, характерологии, психотерапии в разнообразном творческом самовыражении, дабы жить по-своему, быть собою. Этот метод называется «Терапия творческим самовыражением». Он помогает делать все, что мы делаем, глубинно по-своему – сообразно особенностям своего характера, изучая для этого свой тип, свой характер среди других характеров и именно свои, например, невротические расстройства. Делается все это, повторяю, в творческом самовыражении – по-своему: в творческом общении с искусством, литературой  (живопись, поэзия, проза и т.д.), в творческом общением с природой, в создании собственных творческих произведений.  Когда человек учится делать что-либо неповторимо по-своему (творчески), сообразно своей индивидуальности, – оживляется его индивидуальность, появляется свет творческого вдохновения, наполненного смыслом и любовью (в самом широком понимании любовь есть доброжелательное отношение к людям, к миру  с поиском повсюду добра). Такого рода занятия (конечно, я лишь чуть упомянул о них) нередко вытаскивают, освобождают из тревожно-депрессивного состояния, дают опору в жизни. Когда человек становится в такого рода целебно-творческих занятиях самим собою и обретает смысл в собственном творческом самовыражении, он защищен душевно от многих, многих невзгод. По-настоящему понять себя, свой характер, свою уникальность обычно не выходит, лишь изучая науку о характерах. Необходимо что-то написать, нарисовать по-своему (примеривая к своей личности), найти созвучных себе писателей, художников, композиторов, на которых похож характером. Прочесть рассказ или всмотреться в картину так по-своему, чтобы во всем этом проглянула твоя особенность, – тогда поймешь, кто ты, какого типа человек, какой у тебя характер. Но характер – состояние повторимое (это лишь букет стойких душевных свойств). Нужно еще в пределах своего повторимого (например, тревожно-сомневающегося или замкнуто-углубленного характера) почувствовать, обрести свою неповторимость. Вот это переживание своей неповторимости, уникальности, к которому приходишь, изучив   прочувствовав свой неповторимый характер, – и зажигает свет творческого вдохновения, сообщает подлинный смысл нашей жизни рядом со всеми ее неудобствами и даже трагедиями. Чехов писал: «Познай самого себя» – прекрасный и полезный совет; жаль только, что древние не догадались указать способ, как пользоваться этим советом». Может быть, попробовать хотя бы вот так пользоваться, как попытался сейчас рассказать.

Распущенность молодых сегодня? Перестали придерживаться каких-то правил приличия? Целуются глубоко, интимно, на глазах у всех, млея, чуть ли не теряя от страсти сознание? Это тоже потому, что сейчас так принято: «все так»... А если вдуматься, вчувствоваться изнутри нашей молодости, великой русской культуры, то, конечно, получается грубовато. Не уважают эти ребята публику. А ведь это не кино и не обложка журнала. Помните, в записной книжке Чехова: офицер с женой ходят в баню вместе, и денщик моет их там обоих. Чехов поясняет: очевидно, они не считают его за человека. Есть, думаю, тут нечто общее с глубоким, чересчур не по-российски интимным поцелуем в метро. Но эти ребята, по-моему, совсем не плохие, как и тот парень, что старушке в транспорте место не уступает. Они все просто «люди как люди», «обыкновенные люди», как называл их булгаковский Воланд, то есть живут, как принято, как положено теперь, «как все». И деньги, наверное, любят. У них своя современная «здоровая» философия. Например: «Нечего старушке разъезжать по Москве, пусть сидит себе дома, пенсионирует». Наши застенчивые пациенты с переживанием своей неполноценности и близкие к ним здоровые люди, конечно, так не чувствуют, не думают и так себя не ведут. Но это потому, что они такие уж чутко сочувствующие, что они обычно врожденно люди с душой российских интеллигентов конца ХIХ века. Они в этом отношении «вчерашние люди» и, может быть, даже поэтому будущие россияне.

Вы знаете, я верю своей научно-художественной верой, своим клиницизмом в то, что Россия по-настоящему поднимется в мире, станет прекрасной страной, станет самою собой, – но для этого она должна жить по-своему, занять в мире свое высокое место, к которому предрасположена своей природой, историей, природой характеров россиян. Я не историк, не политолог, не экономист, я – клиницист (может быть, в широком смысле). То есть по-своему, пусть без серьезного знания истории и других общественных наук, кажется, вижу-чувствую-понимаю не только психиатрию, психотерапию, но и то, как мир, как страны мира со своей культурой, религией, искусством, наукой, техникой развиваются, исходя именно из врожденной природы основных национальных душевных, характерологических особенностей людей.

А люди, по-моему, своими особенностями и развивают каждый по-своему общество. Да, природа души России такова, что западной цивилизации у нас нет, но есть наследственная наша великая русская культура. Такой культуры нет в цивилизованной, в том смысле, как принято понимать цивилизацию, Америке. Об этом, по-моему, замечательно-убедительно говорит, пишет физик и историк науки Сергей Петрович Капица. В работах, выступлениях историка Юрия Сергеевича Пивоварова для меня очевидно проглядывает, что его убежденность в том, что у России своя дорога в человечестве (и это сказывается на протяжении всей российской истории), эта убежденность основывается на особой природе души России. Другое дело – как эта природа построилась, сложилась, установилась. Уже наши молодые ученые политолог Григорий Юрьевич Канарш и экономист Ксения Марковна Мижерова открывают конкретные особенности природы  российской души, которые сказываются (хорошо ли, дурно ли) на сегодняшнем развитии России. России, которая не Запад и не Восток. Ведь это всё, о чем говорю, происходит у нас для того, чтобы Россия обрела в будущем (хотелось бы, чтобы недалеком) свое достойное, незаурядное место в мире – не по причине своих природных богатств, а по причине особой работы российской души. Пока же мы живем еще в порядочной каше, в брожении. Но придет, придет, думается мне, наша истинная российская сердечная творческая рабочая свобода, опирающаяся на диктатуру закона, на характерологическую предрасположенность разных наших одаренных людей к разным работам, на совершенствование в этих работах. Тогда снова станет по-новому важной для мира российская душевная тонкость, интеллигентность, способность к глубинному земному художественно-психологическому сопереживанию, способность к самобытному российскому научному творчеству. А это и есть сильнейший «антидепрессант» и для отдельного здорового человека, и для народа в целом. Тогда и  будем нужны себе и другим странам особой работой своей, российской, души. Россия выздоровеет, у нее довольно для этого внутренних потаенных духовных богатств. Пока же цивилизованный Запад всё современно техническое необходимое для нашей насущной жизни, без чего жить не можем, всё это, как писал Пушкин в «Евгении Онегине», «по Балтическим волнам за лес и сало возит нам».