Шувалов А. В. Проблема гениальности и помешательства в рассказе А. П. Чехова "Чёрный монах"

Есть проблемы, которые всегда волновали человечество. Загадка гения, трудно разрешимая из-за своей неясности и противоречивости высказываемых мнений, — одна из них. Это такая «вечная проблема», относительно которой очень много сказано и меньше всего понято.

У проблемы гениальности есть своя история. Яркой страницей в ней является предположение о связи гения с психическим расстройством, сторонники которого прослеживаются с античных времён. Самым блестящим здесь было имя итальянского учёного Чезаре Ломброзо (1835–1909). Его теория многократно и беспощадно критиковалась. Но миф живёт. То ли за счёт редких, но всё же убедительных усилий некоторых авторов, пытающихся теоретически обосновать «психиатрическую точку зрения», то ли за счёт реально существующего явления.

Конечно, странная получается картина: чтобы раскрыть духовную мощь гения в полную силу, часто необходима немощность (физическая, а нередко — как это ни парадоксально! — психическая).

В истории литературы мы сталкиваемся с постоянным стремлением осмыслить значение болезни для духовной жизни человека. Часто обращают внимание на то, что существуют какие-то скрытые соотношения между болезнью и самыми глубокими человеческими возможностями, между мудростью и болезнью, творчеством и патологией. Приведу только один пример — высказывание Н. В. Гоголя: «Болезнь моя так мне была доселе нужна, как рассмотрю поглубже всё время страдания моего, что не достаёт духа просить Бога о выздоровлении».

Рассказ Антона Павловича Чехова «Чёрный монах» можно рассмотреть как попытку автора выразить своё отношение к названной проблеме. Это довольно популярное произведение писателя (оно входит в большинство его сборников и было экранизировано) написано в 1893 г. в Мелихове. Именно в это время Чехов сильно увлекается психиатрией и сближается с выдающимся русским психиатром Владимиром Ивановичем Яковенко (1857–1923), основателем лучшей в России конца XIX в. психиатрической лечебницы. В этом же году в отечественной печати широко обсуждалась книга немецкого писателя Макса Нордау (1849–1923) «Вырождение», одна из глав которой была посвящена «Психофизиологии гения и таланта». Из писем Чехова к А. С. Суворину (27.03.1894 г.) и к Е. М. Шавровой (28.02.1895 г.) известно его негативное отношение к теории Нордау. В это же время на русском языке неоднократно публикуются и переиздаются книги наиболее яркого пропагандиста теории «гениальности и помешательства» Ломброзо, имя которого Чехов упоминает в своих многочисленных произведениях лишь единожды, и то совсем в другом контексте (рассказ «Задача», 1887 г.). Всё сказанное позволяет предположить, что к взаимосвязи гениальности и психического расстройства Чехов относился весьма скептически.

Тем интереснее обратиться к тексту рассказа «Чёрный монах», который сам автор в письме к О. М. Меньшикову (15.01.1894 г.) называл «рассказом медицинским, historia morbi». Сразу отмечу, что описанное в рассказе психическое расстройство героя уже привлекало внимание одного из российских психиатров — М. И. Рыбальского (1970 г.), который, оставляя в стороне нозологическую сущность изображённого психического заболевания у персонажа, клинически классифицировал приведённый галлюцинаторный синдром. Сам Чехов считал, что он описывает «манию величия». Нас, однако, будет интересовать совсем другой аспект: как выражена в рассказе идея значения психопатологических расстройств для творческой личности.

Главный герой произведения Коврин может рассматриваться как своеобразная модель творческой личности, испытывающей психические нарушения. Осознание героем своей гениальности Чехов раскрывает как самое глубочайшее переживание: как чувство экстаза и победы. При этом автор выделяет отчётливое повышение настроения и усиление творческой работоспособности после появления галлюцинаторного образа. Постепенно у Коврина развивается гипоманиакальный синдром (та самая «мания величия», о которой писал Чехов), который, как известно из истории патографических исследований, нередко способствовал талантливым людям достигать высочайших творческих успехов (немецкий учёный Юлиус Роберт Майер, открывший закон сохранения энергии; русский писатель Всеволод Михайлович Гаршин; австрийский композитор Хуго Вольф и многие другие).

Эпиграфом этого грустного рассказа могла бы послужить фраза Чехова из его повести «Палата № 6»: «Не следует мешать людям сходить с ума» (Чехов, 1986: 80).

В рассказе «Чёрный монах» идеи Ломброзо (с определённой окраской «под Ницше», чтобы сделать их менее привлекательными в глазах читателей) излагаются сначала устами галлюцинаторного образа — зловещего «чёрного монаха», которого герой видит возникшим из вихревого облака, а затем уже и самим Ковриным. (Кстати, это, видимо, единственный в произведениях Чехова раздвоенный монолог.) Чехов в беллетристической форме, по существу, передаёт все основные положения теории «гениальности и помешательства». Приведём несколько цитат.

«Как счастливы Будда и Магомет или Шекспир, что добрые родственники и доктора не лечили их от экстаза и вдохновения!.. Если бы Магомет принимал от нервов бромистый калий, работал только два часа в сутки… то после этого замечательного человека осталось бы так же мало, как после его собаки!» (там же: 251). «Зачем, зачем вы меня лечили?.. Я сходил с ума, у меня была мания величия, но зато я был весел, бодр и даже счастлив, я был интересен и оригинален. Теперь я стал рассудительнее и солиднее, но зато я такой, как все: я — посредственность, мне скучно жить» (там же: 251).

Здоровый, критически оценивающий себя магистр философии тоскует по болезни, которая не только выделяла его из «человеческого стада», но делала его талантливее, а жизнь разнообразнее и эмоционально богаче.

Для Чехова-врача любая болезнь, в том числе и психическая, требует лечения. И автор строит сюжет своего рассказа именно по этой линии (та же необходимость лечения, которая стоит в центре его «Палаты № 6»): герой должен лечиться, он лечится и излечивается от «мании величия». Казалось бы — блестящая врачебная победа! Но что же получилось в результате терапии? Ещё несколько цитат:

«Коврин уже выздоровел, перестал видеть своего чёрного монаха…» (там же: 250). Но при этом он много потерял в эмоциональном отношении: Коврина уже не радуют «роскошные цветы в саду», «голова у него острижена, длинных волос уже нет, походка вялая, лицо, сравнительно с прошлым летом, пополнело и побледнело» (там же: 250). «Жил он уже не с Таней, а с другой женщиной, которая была на два года старше его и ухаживала за ним, как за ребёнком» (там же: 253). Приведённые внешние и характерологические изменения героя на языке психиатров называются эмоциональным снижением личности, признаками её явного обеднения и оскудения.

При всём этическом неприятии одиозного тезиса «Если хочешь быть здоров и нормален, иди в стадо» и отрицательном отношении к нему самого Чехова мы видим, что в жизни вообще-то так и есть. Что в большинстве своём, говоря языком персонажа Чехова, «здоровы и нормальны только заурядные и стадные люди», что гений действительно в чём-то «сродни умопомешательству» (там же: 242). Только не надо считать его аналогом безумия или клинического психоза.

Современный австрийский психолог Виктор Франкл утверждал, что «свою оригинальность люди оплачивают отказом от нормальности». Более остро и ближе к нашей теме выразился классик немецкой психиатрии Эуген Блейлер (1857–1939): «Гениальность есть… уклонение от нормы». И чем больше выражено это уклонение, тем резче индивидуальные черты. Ярко выраженная индивидуальность совсем не обязательно должна сочетаться с повышенной одарённостью. Однако каждый талантливый человек, проявляющий себя в оригинальном творчестве, должен быть сугубой индивидуальностью. В некоторых случаях позволительно говорить о прямо пропорциональной зависимости: чем более своеобразно и неповторимее творчество, тем своеобразнее и неповторимее должна быть психологическая структура творческой личности (вспомним поэта Велимира Хлебникова, художников Павла Филонова, Чюрлёниса и др.).

Существует достаточно много данных, подтверждающих роль психопатологических расстройств в творческом процессе. Так, например, талантливый психопат имеет больше шансов быть признан гением, чем вполне нормальный субъект с уравновешенной психикой, хотя бы уже потому, что сама судьба психопата часто способствует его возвышению в глазах народа. А слава — важнейший компонент в формировании гения! Психиатр М. П. Кутанин писал (1929 г.): «Психопаты имеют более тонкий аппарат восприятия, они скорее улавливают дух времени и деликатные колебания в жизни масс. Они более чутки, впечатлительны, внушаемы, восприимчивы в отношении внешних влияний. Они лучше других умеют петь песни своего времени и потому скорее находят оценку и одобрение окружающих». Ну как тут не вспомнить Владимира Высоцкого?!

Таким образом, можно сделать вывод, что А. П. Чехов, желая изобразить «манию величия» и её излечение, невольно придерживался основных положений теории взаимосвязи творчества с психопатологическими расстройствами. И тот факт, что сам писатель отрицательно относился к этой идее, но, как всегда, следовал правде жизни, придаёт описываемой им картине особую убедительность и является дополнительной и ценной иллюстрацией к теории взаимосвязи «гениальности и помешательства».

Возможно, рассказ Чехова «Чёрный монах» — это один из тех случаев, когда, по словам Аристотеля, «художественное изображение… более научно и более верно, чем точное историческое описание», когда беллетристическое произведение даёт возможность кратчайшим путём, отдельными фразами описать необычайно ёмкие и важные общие закономерности. Более того: читателю представляется возможность осмыслить и понять их в эмоционально захватывающей форме.

 

ЛИТЕРАТУРА 

Чехов, А. П. (1986) Полное собрание сочинений : в 30 т. М. : Наука. Т. 8.

---

Первоначальная публикация в изд.: Целебное творчество А. П. Чехова (Размышляют медики и филологи). М. : Российское общество медиков-литераторов, 1996. С. 45–51.