Канарш Г.Ю. Рецензия на книгу Ж. Делеза и Ф Гваттари «Кафка: за малую литературу» (пер. с фр. Я. И. Свирского, изд-во Института общегуманитарных исследований, 2015 г.)

Рецензируемое издание представляет собой русскоязычный перевод известной книги французских философов-постмодернистов Жиля Делеза и Феликса Гваттари, посвященное творчеству великого австрийского писателя Франца Кафки. Первое издание книги вышло еще в 1970-е гг., теперь данная работа стала доступной и русскоязычному читателю.

Книга является сравнительно небольшой по объему (всего 112 печатных страниц), однако ее текст необычен и достаточно сложен для восприятия. Книга состоит из 7 глав, в каждой из которых рассматривается тот или иной аспект литературного творчества Ф. Кафки. Прежде всего, почему известные французские философы обращаются к творчеству Кафки, ответы на какие вопросы они пытаются найти в нем? Представляется, что философский интерес к творчеству великого австрийца в значительной мере обусловлен тем, что Кафка (как отмечают и сами авторы книги), будучи писателем, одновременно явился провозвестником, пророком грядущих «дьявольских сил» (выражение Делеза и Гваттари), вторгающихся в европейский мир в начале и первой трети XX столетия.  Речь идет о тоталитарных режимах (национал-социалистическом и коммунистическом), фашизме в Италии, а также значительных трансформациях в мире капитализма («американизм», как говорят Делез и Гваттари). Если попытаться как-то объединить эти феномены, ввести их в единую концептуальную рамку, то можно сказать, что Кафка выступает провозвестником новой, организованной Современности, во многом противостоящей первой, или либеральной, Современности (в терминах немецкого социолога П. Вагнера), характерной для второй половины XIX столетия. Однако при этом, как неоднократно отмечают авторы книги, Кафка отнюдь не выступал в роли социального критика: скорее наоборот, его персонажи живут в мире, создаваемой этой новой Современностью, и являются органичной частью этого мира.

В то же время, как, благодаря чему именно Кафке «выпала» роль быть пророком грядущего века (XX-го) и соответственным образом меняющейся социальности? Почему именно в произведениях чешского еврея из Праги, скромного служащего в области социального страхования, наиболее выпукло обозначились важнейшие черты наступающей эпохи? Анализу именно этого феномена и посвящена книга Делеза и Гваттари. Если попытаться обозначить основные идеи книги, то они сводятся к следующему: литература, созданная Кафкой, — это не обычная литература, а своего рода литературная машина (термин «машина» — один из наиболее часто встречающихся на страницах книги), включающая в качестве своих структурных элементов три части: письма (эпистолярный жанр), новеллы и романы как некий большой проект, предпринятый Кафкой. Каждый из этих элементов, по Делезу и Гваттари, выполняет определенную литературную функцию: письма служат своеобразным драйвером всего творчества Кафки; литературная форма новелл создает новые – более широкие – возможности для творчества, и наконец, романы – эта форма используется писателем для фактически нескончаемого письма. При этом каждой из этих литературных форм соответствует определенный психический аффект: письмам — страх; новеллам — ускользание (становление-животным как центральный мотив); романам – демонтаж машин и «социальных сборок». Центральным концептом, который Делез и Гваттари используют для анализа кафкианских произведений является концепт желания, следы которого явно ведут к психоаналитическим интерпретациям (в частности, в книге говорится о «машинах желания», их разнообразных видах).

Не вдаваясь в подробный пересказ философской концепции Делеза и Гваттари, отметим главное: мир Кафки, который они анализируют, это мир очень своеобразный, мир во многом странный и загадочный, в котором действуют не столько живые, из плоти и крови, персонажи — сколько люди как части социальных машин, разного рода «сборок», а также составляющих эти сборки «сегментов», «серий», «блоков» и т. д. Центральным, организующим принципом всего повествования является принцип власти, авторитарного управления, Закона, которому в итоге и подчинены все эти «машины», «сегменты» и «блоки». Надо сказать, что реальность, описываемая Кафкой, и не может быть другой — поскольку это реальность именно организованной Современности, основным субъектом которой выступает уже не отдельный индивид (как в либеральной Современности XIX века), но определенным образом организованная масса (и массовый индивид, как ее часть). Поэтому вопрос лишь в том, как наиболее эффективно организовать массу, превратить ее в надежно действующую машину. Машину, которая, согласно интерпретации Делеза и Гваттари, управляется желанием (или libido) как особой психической энергией. При этом, наряду с принципом организации здесь действует и другой принцип — ускользания, т. е. фактически, возможность бегства из этой реальности – то ли благодаря превращению в животное (в новеллах), то ли используя специфические возможности, предоставляемые организацией социальных машин (в романах).

Повторим, что язык Делеза и Гваттари чрезвычайно сложен для понимания, как и в целом – концепция, которую они выстраивают вокруг литературного творчества Кафки. Если попытаться несколько упростить предлагаемую ими концепцию, изложить ее другим языком, то нам представляется, что мир Кафки, в том числе, и как он выступает на страницах данного произведения, весьма созвучен художественному миру выдающегося живописца XX столетия, итальянца Джорджо де Кирико. Это — мир «метафизической живописи», где живое (например, человек) становится неживым, а неживое (неодушевленные предметы), наоборот, приобретают качества одушевленности. Здесь мы увидим те же человеческие и социальные машины, сборки (это мир предельно инструментализированных деталей), которые, благодаря своей гиперматериалистичности создают особый — метафизический, или фантастический — мир городских ландшафтов. Это — особое, философичное, изображение реальности, в котором мы видим не реальные живые объекты, но и не символы (как, например, в творчестве основоположника кубизма Ж. Брака), но особого рода изображения — эмблемы (эмблема как «овеществленная мысль»). Представляется, что художественный мир Кафки — это тоже мир эмблем, т.е. таких философических изображений (включая изображения людей и их отношений), которые позволяют нам в особой художественной призме увидеть надвигающиеся социальные катастрофы XX столетия. Думается, именно об этом хотят в итоге сказать нам в своем безусловно важном произведении Жиль Делез и Феликс Гваттари. В то же время несомненная ценность данного произведения несколько снижается (лично для меня, как читателя) крайней сложностью его понимания.

Представляется, что данная книга (и ее русскоязычный перевод) безусловно заслуживают внимания, поскольку они вносят вклад в философское изучение творчества Кафки, и в целом – в область философской антропологии и социальной философии.