Шувалов А.В. Патографический портрет Карла Маркса

Наконец-то наступил период (надолго ли?) спокойного и объективного исследования знаменитых основоположников научного коммунизма.

Оценку Карла Маркса, которая носила в среде психиатров в основном публицистический и моральный характер, нельзя признать абсолютно верной. Пациент может быть «острым», «лёгким» или «тяжёлым», но независимо от диагноза он никак не может быть «отвратительным». Вот один из примеров характеристики Карла Маркса российским психиатром Михаилом Ивановичем Буяновым, относящихся к первым годам после роспуска КПСС: «Коммунистическую идеологию создали психопаты. Особенно отвратителен Карл Маркс» [1, с. 168]. Карл Маркс, как и большинство выдающихся политических деятелей, в полной мере испытал на себе конъюнктурное и политически окрашенное отношение, которое в зависимости от господствующих в данном обществе тенденций могло изменяться на полярно противоположное.

К популярному изображению из четырёх профилей: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин — наше старшее поколение привыкало с малых лет. Все четверо имели много общего в своих личностных особенностях. Рассмотрим с психопатологической точки зрения первого из них, подчёркивая, что на самой теории научного коммунизма мы не останавливаемся и считаем, что историческая роль и значение Карла Маркса в дополнительных подтверждениях не нуждается. По крайней мере до конца двадцатого века, когда начался закат социалистических экспериментов в большинстве стран, «миллионы людей воспринимали Маркса как духовного лидера калибра Христа и пророка Мухаммеда, а Энгельсу, таким образом, отводилась роль своего рода святого Павла или святого Иоанна» [2, с. 177]. Напомним, что в Китае, Вьетнаме, на Кубе и в Северной Корее социалистические идеи актуальны и являются превалирующими по сегодняшний день.

Патографическое исследование биографий исторических деятелей заставляет освободиться от трафарета, в который наше восприятие загнано чуть ли не с детства. Спокойный, «врачебный, бело-халатный», вдумчивый подход активизирует рациональное начало и исправляет отношение к исторической фигуре, которое сложилось стихийно и бессистемно, под влиянием СМИ, а не как логически продуманная конструкция. Антимифологичность патографических текстов является очень важным их свойством. Они производят санацию сознания в отношении к историческим и выдающимся личностям, которые — сознательно или неосознанно — мы выбираем в качестве эталонов, ориентиров и т.п., либо, напротив, в качестве негативных образцов, но при этом удерживаемся от их более глубокого анализа. И здесь — одно из оснований видеть в патографических текстах социально ценные произведения, оздоровляющие умственную сферу читающей публики, а также служащие одним из ресурсов аналитики культурологии.

Карл Маркс (1818–1883) — потомок иудейских мыслителей, «чей авторитет в религии распространялся и на политику» [3, с. 91]. Его представление в любом энциклопедическом словаре внушает уважение: философ, социолог, экономист, писатель, политический журналист и общественный деятель. По данным Библиотеки Конгресса США, Марксу посвящено больше исследований, чем другим историческим личностям. Оставить без психиатрического внимания такую личность было бы непростительной ошибкой, так как гениальная личность по определению в большинстве случаев не может являться обычной по своим психопатологическим характеристикам.

Карл с юных лет отличался повышенной энергичностью. Чем бы он ни занимался, во всём доходил до предела: работать, так ночи напролёт, спорить, так до полного унижения собеседника, отдыхать, так напиваясь до совершенного опьянения. «Он ходил по барам, танцзалам и всюду дрался… Карл вёл настолько бурную жизнь, что в июне 1836 года его посадили на день под арест за пьянство и нарушение общественного спокойствия» [4, с. 36, 38]. Поэтому первый год обучения Маркса в университете был «буквально утоплен в алкоголе». «Ему угрожал арест за ношение пистолета, и он дрался на саблях, вызывая на дуэли аристократов» [3, с. 98].

Не удивительно, что на втором курсе университета Маркс получил в результате такого образа жизни «нервный и физический срыв», доктора предписали ему «покинуть город и некоторое время отдохнуть в деревне». У Карла появились признаки невроза, которое биографы упорно называли «неврастенией», хотя корректнее было бы предположить наличие гипоманиакальных¹ расстройств личности.

Личность, полностью отдавшаяся какой-либо одной, тем более политической идее, зачастую превращает эту идею в сверхценную, т.е. в убеждения, которым человек придаёт несоразмерно большое значение в силу нарушения системы ценностных приоритетов. Типичными признаками сверхценной идеи, которые можно обнаружить в личности Маркса, оказываются следующие: а) само содержание идей не является абсурдным, оно всегда отражает некую часть реальности; б) сверхценные идеи психологически понятны, так как всегда логичны и обоснованы определёнными фактами; в) человек полностью охвачен такой идеей, так как она помогает ему сохранять высокую самооценку; г) с его стороны критическое отношение к ним отсутствует; д) они часто приводят к дезадаптивному поведению [5, с. 192].

У таких личностей нередко формируется специфическая черта характера, о которой свидетельствует строка из письма отца Маркса своему сыну (1837 г.): «Не могу избавиться от мысли, что эгоизма в тебе гораздо больше, чем это требуется человеку для самосохранения». Действительно, Маркс не общался с теми, кто был ему не нужен в данный момент и без всякого сожаления вытеснял всё, что не имело отношение к его экономическим и политическим идеям. Эгоцентризм Маркса иногда носил шокирующий, почти эпатажный характер. Так, «он всегда действовал, исходя из того, насколько всё складывается выгодным для него. Например, Карл шокировал всех, кто его знал, когда не поехал на похороны к отцу; он вызывал невероятное изумление, когда в течение многих лет оставался абсолютно безучастным к судьбе собственной матери; ему было решительно наплевать, что на его свадьбе не было никого со стороны его родственников…» [6, с. 119].

«Со временем Маркс становится всё более нетерпимым критиком любых других взглядов, кроме своих собственных» [7, с. 232]. Подобная черта, кстати, была присуща и Владимиру Ильичу Ленину. Известна фраза Маркса, которую любил повторять вождь Октябрьской революции: «В политике можно объединяться ради известной цели даже с самим чёртом, — нужно только быть уверенным, что ты проведёшь чёрта, а не чёрт тебя».

В 1837 году Карл тайно обручился с Женни фон Вестфален, дочкой барона, что также свидетельствует о его повышенной самооценке. Но свадьбу пришлось ждать довольно долго. На её момент Карлу Марксу было 25 лет, Женни 29 лет. Марксу очень повезло с женой, чего нельзя сказать о самой Женни, жившей до замужества в весьма привилегированных условиях. Незавидная репутация Маркса была уже всем хорошо известна, и по настоянию семьи барона Вестфалена он подписал соглашение, по которому его будущая жена не несла ответственности за его долги, сделанные до брака. Дело в том, что будущий «великий экономист был не из тех, кто внимательно следит за домашней бухгалтерией»². Перебиваясь случайными гонорарами и живя «в долг», Маркс довёл свою многочисленную семью до состояния нищеты. Жизнь превратилась в нескончаемую борьбу с долгами. «Иногда нужда была настолько серьёзной, что Маркс не мог выйти из дома: его пальто и даже ботинки были заложены» [2, с. 190].

Большую часть жизни внешность родоначальника марксизма также представляла не очень приглядную картину. «Он был плотного сложения, словно профессиональный боксёр, имел грубоватую внешность. Вечно небритый, неопрятный. Сюртук его был хорошего сукна — но всегда неряшливо застёгнут или расстёгнут вовсе». Чёрная борода превышала все нормы респектабельности, а в Пруссии середины XIX века недвусмысленно свидетельствовала о крайне радикальных взглядах своего носителя. То же самое можно было сказать и о курение сигар в общественных местах: «приличные люди курили трубку у себя дома» [3, с. 112].

Уже в двадцать восемь лет Маркс хотел быть не только литератором, но и вождём. По воспоминаниям одного из посетителей созданного в Брюсселе в 1846 году Коммунистического корреспондентского комитета, он был человеком, созданным из энергии и непоколебимой убеждённости. «Говорил он всегда непререкаемым тоном, не терпящим никаких возражений. Его грубый, безапелляционный, категоричный тон выражал уверенность в том, что его назначение — повелевать всеми умами и устанавливать для них законы. Я видел перед собой воплощение “демократического диктатора”» [4, с. 109]. Не было ни одного современника, который бы не отмечал невыносимую надменность Маркса, его деспотизм, нетерпимость, грубость и болезненное тщеславие.

В 1851 году Карл Маркс начал работать над «Капиталом», что потребовало от семьи огромных, часто трагических жертв. Его супруга, известная своей аристократической красотой, была вынуждена ходить по ломбардам и ростовщикам, закладывая не только столовое серебро, но и обувь, чтобы только расплатиться с кредиторами. В свободное от хозяйственных работ по дому время помогала мужу, обладающему «нечитаемым почерком» (одна из черт возможно пренебрежительного отношения пишущего к окружающим), переписывать его статьи и воззвания. На уход за детьми времени часто не хватало. Например, их «сын Эдгар пропадал на улице, и дети нищих ирландских беженцев быстро выучили его сначала петь, а потом и воровать…» [3, с. 84]. Последовавшие смерти четверых из семи детей во многом были обусловлены отвратительными условиями быта. В начале пятидесятых годов Маркс «пал так низко», что вызывал подозрение даже у ростовщиков ломбарда в одном из беднейших районов Лондона.

Три выжившие дочери были лишены нормального детства и девичества. В довершение ко всему супруге пришлось страдать из-за измены мужа с молодой служанкой. Чтобы спасти авторитет своего друга, который уже приобретал международную известность, родившегося мальчика усыновил Фридрих Энгельс. Последний мало заботился о своей репутации в отношении женщин. Учитывая этот факт, беременность прислуги в семье, где он часто бывал, в эмигрантских кругах никого особенно не удивила. Женни знала об этой попытке скрыть истину, но продолжала самозабвенно помогать мужу в его работе. К счастью, она не дожила до самых трагических событий жизни своих детей, когда две дочери из трёх оставшихся покончили жизнь самоубийством.

Относительно сына Маркса, которого он отказался усыновить, известно, что ребёнок получил имя Генри Фредерика, но «только в 1962 году, то есть более чем сто лет спустя, свет увидели документы, фактически доказывавшие, что Фредди был сыном Карла Маркса» [8, с. 126].

Поведение Карла Маркса порою напоминает фанатизм протопопа Аввакума. Но перед нами не священник, которому полагалось бы быть добросердечным и милосердным, а воинствующий противник всякой религиозной догмы и гений рассудительности! Одного из основателей русского старообрядчества и идеолога раскола церкви Аввакума Петровича можно считать, видимо, первым проповедником массовых суицидов в мировых религиозных учениях. Напомним его призыв: «Не задумывайся, не размышляй много, пойди в огонь, — Бог благословит. Добро те зделали, кои в огонь забежали... Вечная им память» [9, с. 248]. Психопатологическая окраска ригоризма³ паранойяльными[1] чертами, склонность к сверхценным образованиям и экзальтированные⁴ переживания довершают образ Аввакума. Если мы вспомним основную идею «Манифеста Коммунистической партии», написанного Карлом Марксом совместно с Фридрихом Энгельсом (гибель капитализма «при помощи деспотического вмешательства» пролетариата), то будем вынуждены согласиться, что характеристика личности Маркса весьма близка к образу протопопа Аввакума.

«Какова должна быть цель, ради которой отдают жизнь детей? Сознание среднего класса вместить такую цель не в состоянии — представляется, что перед нами сумасшедший или до крайности жестокий человек. Он был ослеплён, он ошибался, он фанатик миражей — и это самое мягкое, что про Маркса говорят» [10, с. 72].

В 1855 году после смерти от туберкулёза сына Эдгара Карл Маркс «сразу сильно постарел. Борода его поседела. Он по-прежнему страдал от острой боли в печени, от зубных болей и респираторных заболеваний. К этому добавились приступы геморроя, фурункулёз, ревматизм, сильная мигрень и конъюнктивит. Он нищ и потерял последнего сына. Написанного им никто не читает. Его политическая организация распалась. Всё валится у него из рук… Маркс прятался у Энгельса в Манчестере, чтобы избежать долговой тюрьмы, и был спасён лишь упавшим с неба наследством шотландского дядюшки Женни» [4, с. 174-176]. Порою казалось, что Маркс утрачивает связь с реальностью, так как чаще всего «был исполнен грандиозных планов на будущее».

В жизни Маркса было много случаев, когда он проявлял себя крайне эгоцентричным человеком даже по отношению к тем, кого он любил больше всего на свете. Так, во время своих поездок Маркс иногда брал «отпуск от бедности» и проводил время (как правило, за чужой счёт, чаще — Энгельса) в хороших гостиницах. Ещё в 1875 году «ни он, ни Энгельс даже и не думали завязывать с выпивкой, хотя Маркс по-прежнему очень страдал от похмелья». Он предавался этой слабости, так как в душе любил роскошь и достаток. Существует даже мнение, что он мог несколько аггравировать⁵ свои недомогания, чтобы иметь возможность отдохнуть и расслабиться [11].

Впрочем, Маркс одновременно был готов и на любые личные жертвы во имя своей цели — борьбы за изменение общества. Другое дело, что его бескомпромиссность в битве с государством очень часто оборачивалась жестокостью к своим близким.

Подобный образ работы и жизни в конце концов подорвал изначально неустойчивую психику Маркса. Он начал страдать от бессонницы и сильных головных болей. Назначаемые лекарства не помогали. В 1883 году Энгельс писал его дочери Лауре, что «её отец сломлен, его интеллект убит бессонными ночами, и он отказывается читать книги и каталоги. Несмотря на кулинарные таланты Ленхен⁶, его нельзя было заставить поесть» [3, с. 598].

Повышенная трудоспособность Маркса имела свои плюсы и минусы. Всю жизнь бурный поток идей, который он никак не мог взять под контроль, мешал ему не только планомерно строить новую идеологию, но и элементарно зарабатывать на жизнь. Эта гипоманиакальная особенность мышления заставляла его лицемерить. «В ответ на вопрос, когда будет закончена работа, он обычно отвечал, что ему осталась неделя или две на окончательную отделку текста… На самом деле чаще всего он был очень далёк от этого завершения. Новые идеи кипели в его мозгу, сталкиваясь с уже записанными на бумаге и порождая выводы, которые он считал неожиданными и необычайно важными. Как же он мог приказать своему мозгу остановиться…?» [3, с. 174]. Но благодаря этой же гипоманиакальности он обладал чрезвычайной работоспособностью, которая и позволила ему опубликовать в 1867 г. первый том своего знаменитого «Капитала». Эта книга входит в реестр «наиболее важных публикаций 19-го века», не потерявших значение и по настоящее время.

Относительно психопатологических расстройств Карла Маркса можно предположить наличие сверхценных идей, которые могли послужить причиной параноического развития личности на фоне гипомании, а также симптомов зависимости от алкоголя. Оппозиционная направленность политической деятельности Маркса, её склонность к радикализму, убеждённость в неотвратимости гибели капитализма от рук пролетариата особенно чётко провозглашена в «Манифесте Коммунистической партии» (1848 г.) и в полной мере соответствует патологической структуре его личности, в том числе — его эмоциональным нарушениям.

Существует и психоаналитическая трактовка деятельности Карла Маркса, который «напал на земную действительность, чтобы убить своего еврейского отца (и утверждал, что капитализм будет похоронен собственным детищем)» [12, с. 114]. Исходя из критериев характерологической креатологии, политолог Григорий Юрьевич Канарш относит Карла Маркса к «синтонным материалистам, какими были (каждый со своими личностными особенностями) Маркс, Энгельс, Ленин» [13, с. 1254].

«Бородатым» марксизм автор назвал не случайно. В середине тридцатых годов английский писатель Герберт Уэллс в очередной раз побывал в России и так высказался о навязчивых изображениях основателя научного коммунизма: «Около двух третей лица Маркса покрывает борода — широкая, торжественная, густая, скучная борода, которая, вероятно, причиняла своему хозяину много неудобств в повседневной жизни. Такая борода не вырастает сама собой; её холят, лелеют и патриархально возносят над миром. Своим бессмысленным изобилием она чрезвычайно похожа на “Капитал”; и то человеческое, что остаётся от лица, смотрит поверх неё совиным взглядом, словно желая знать, какое впечатление эта растительность производит на мир…» [14, с. 42].

Тяжёлые материальные условия жизни вряд ли можно отнести к факторам, благоприятствующим творческому процессу. Но справедливости ради надо отметить, что нередко отнюдь не ординарное творчество совершалось даже в условиях тюремного заключения (можно привести целый ряд примеров от Бенвенуто Челлини в 14-ом веке до Даниила Андреева в веке 20-ом). «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Иоанн, 3.8).

Остаётся в очередной раз удивляться тому, в каких неподходящих условиях может творить гений. И какими непривлекательными гранями характера он порою обладает.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Гипомания [от др.-греч. hypo — внизу, снизу + mania — влечение, страсть, безумие] — лёгкий подъём настроения с повышением активности, самочувствия, общительности и сексуальности, не приводящее к серьёзным нарушениям в работе и социальному неприятию. Иногда сопровождается раздражительностью, заносчивостью и грубостью

² Существовала такая шутка:

—  Карл Маркс — экономист.

—  Как тётя Сара?

—  Нет. Тётя Сара — старший экономист…

³ Ригоризм (от лат. rigor — твёрдость, строгость) — непреклонное соблюдение каких-либо правил, принципов, догм и т.п.

⁴ Экзальтированный (от лат. exsultatio — необузданная радость, весёлость, ликование) — находящийся в состоянии болезненной оживлённости; чрезмерного восторженного возбуждения.

⁵ Аггравация [от лат. aggravare — делать тяжелее, отягощать] — намеренное преувеличение больным симптомов имеющегося заболевания.

⁶ Служанка в семье Маркса, которая, родила ему сына.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Буянов М.И. Под ударами судьбы. М. : Рос. об-во медиков-литераторов, 1995. 232 с.

2. Хайлбронер Р.Л. Философы от мира сего. Великие экономические мыслители: их жизнь, эпоха и идеи. М. : Астрель; CORPUS, 2011. 432 с.

3. Габриэл М. Карл Маркс: Любовь и Капитал. Биография личной жизни. М. : АСТ, 2014. 832 с.

4. Аттали Ж. Карл Маркс: Мировой дух. М. : Молодая гвардия, 2008. 406 с.

5. Жмуров В.А. Большой толковый словарь терминов психиатрии. Элиста : ЗАОр НПП Джангар, 2010. 864 с.

6. Бадрак В. Антология гениальности. Киев : Издательство КВIЦ, 2005. 476 с.

7. Басовская Н.И. Человек в зеркале истории. Красавицы. Злодеи. Мудрецы. М. : ООО КРПА Олимп, ООО Изд-во «Астрель», 2009. 254 с.

8. Реймерс Г. В тени гениев: Жёны и музы. 20 портретов. М. : Искусство, 1993. 173 с.

9. Аввадяева Е., Зданевич Л. 100 великих казней. М. : Вече, 1999. 624 с.

10. Кантор М. Стратегия Левиафана. М. : АСТ, 2014. 448 с.

11. Майбурд Е.М. Из книги «Тайна стоимости Карла Маркса»: Прометей прикованный, или История болезни // Даугава. 1990. № 10. С. 27–57.

12. Слёзкин Ю.Л. Эра Меркурия. Евреи в современном мире. М. : Новое лит. обозрение, 2005. 544 с.

13. Канарш Г.Ю. Маркс и философия естественно-научного материализма // Философия и культура. 2013. № 9. C. 1244–1257.

14. Прашкевич Г.М. Герберт Уэллс. М. : Вече, 2010. 400 с