Бурно М. Е. О лечебном творческом самовыражении душевнобольных психотерапевтов (Юнг, Райх, Перлз)

Личностно работающий психотерапевт, конечно же, по причине душевной сложности своей обычно душевно болен в широком смысле для серьезного душевного, духовного созвучия со своими, тоже сложными душой, пациентами — для того, чтобы понимать этих пациентов и существенно помогать им. Это право помогать другим дает больному психотерапевту более или менее успешное лечение себя самого — личная терапия (наедине с собою или с помощью более опытного коллеги). Личная терапия (изучение и лечение своего «невроза») — необходимая составляющая сегодняшней подготовки психотерапевта в Европе (наряду с изучением теории и практики психотерапии). И это, думается, подлинно развивающая психотерапия (в смысле А. Л. Каткова) — развивающая здоровье и психотерапевта, и, в конечном счете, пациента.

Если станем погружаться в эту тему, то придем к тому, что личностные психотерапевтические методы, системы обычно и создаются-рождаются из насущной нужды самого психотерапевта-творца в психотерапевтической помощи себе от себя самого. Заодно созданный метод помогает и пациентам с подобными переживаниями, страданиями. Наконец, помогая тому, кому еще тяжелее, психотерапевт лечится и сам. Обо всем этом уже достаточно писал (Бурно, 2000: 46–47, 243–254).

В настоящей работе речь пойдет не о таких «невротиках», как Фрейд и Адлер, а о настоящих душевнобольных психотерапевтах с нарушением критики к своим душевным расстройствам, однако нередко способным глубоко, творчески работать в психотерапии и совершать особые открытия, по-видимому, невозможные без душевных расстройств психотического регистра.

Карл Юнг (1875–1961). Его аналитическая психология вышла из авторского парафренного психоза. Свою душевную болезнь Юнг особенно подробно рассказывает в книге «Воспоминания, сновидения, размышления» (Юнг, 1994). Пример описания Юнгом своих психотических переживаний и участия их в его творчестве. «Меня крайне занимало то, что какая-то женщина существует внутри меня и вмешивается в мои мысли. В самом деле, думал я, может, она и есть «душа» в примитивном смысле слова, и я спросил себя, почему душу стали называть «anima», почему ее представляют как нечто женственное. Впоследствии я понял, что эта «женщина во мне» — некий типический, или архетипический образ в бессознательном всякого мужчины, я назвал его «Анима». Соответствующий образ в бессознательном женщины я назвал «Анимус» (там же: 187).

Излишне, думается, напоминать, что учение Юнга — золото мировой культуры.

Вильгельм Райх (1897–1957) был убежден в том, что космическая сексуальная энергия (оргонная энергия) буйствует в организме, претворяясь в мышечное напряжение-панцирь. От этого подавления сексуальности человечество впало в страшную «эмоциональную чуму». Особыми массирующими прикосновениями следует это отмеченное выше мышечное напряжение перевести в сексуальное отреагирование-освобождение. Райх даже соорудил специальный ящик-аккумулятор для такого отреагирования, продавал его и получил два года тюрьмы за совращение больных людей. Этот знаменитый, умерший в тюрьме психотерапевт с горечью пишет в своей книге «Анализ личности» (Райх, 1999): «Следовательно, когда тот или иной врач выступает против оргономиста, считая его деятельность «нелегальной»; когда политик обвиняет оргономиста в «налоговом мошенничестве», «растлении детей», «шпионаже» или «троцкистской оппозиции»; когда до нас доходят слухи, что тот или иной оргономист психически болен, совращает своих больных, работает в нелегальном публичном доме и так далее, — предельно ясно, что мы имеем дело не с научными аргументами. Требования повседневной жизни обязывают нас к тому, чтобы мы отдали все свои знания и силы для победы над эмоциональной чумой» (там же: 332).

Райх — как известно, основатель сегодняшней широко распространенной в мире телесно-ориентированной психотерапии.

Фредерик Пёрлз (1893–1970), основатель широкого поля гештальт-терапии, в своей известной книге «Внутри и вне помойного ведра» (Перлз, 1995) полагает открытие Райха «навязчивой идеей» этого психотерапевта, который посчитал себя гением, но «в большей мере снискал себе славу «сумасшедшего ученого» (там же: 47). Сам же поясняет существо своей гештальт-терапии следующим примером. «Однажды меня позвали в группу успокоить девушку, которая физически атаковала всех в группе. Члены группы пытались удержать ее и успокоить. Снова и снова она собиралась с силами и рвалась в атаку. Когда я вошел, она стала бить меня головой в живот и почти нокаутировала. Я позволил ей делать это, пока обладал ею на полу. Поднявшись, она начала снова. И так три раза. Я снова увел ее вниз и, запыхавшись, сказал: «Ни одна сука в моей жизни не избивала меня так сильно». Тогда она поднялась, обвила меня руками и сказала: «Фритц, я люблю тебя». По-видимому, в конце концов, она получила то, чего просила всю жизнь» (там же: 84–85). Надо полагать, гештальт был завершен.

Уже отмечал выше, что рождение личностного психотерапевтического метода есть прежде всего помощь себе самому. То есть это — лечебное творческое самовыражение психотерапевта, сообразное его природе, болезни. Творческое самовыражение знаменитых душевнобольных психотерапевтов нередко являет собою безумный (с точки зрения здравого смысла) гротеск психотерапии, кричит вызовом обществу, шокирует коллег, но впоследствии, приведенное учениками этих первооткрывателей в удобоваримый для общества, цивилизованный порядок, после сглаживания шизофренических углов, становится той или иной основой мировой психотерапии. Новизна (даже гениальность) такого открытия объясняется отчасти именно патологической обнаженностью-некритичностью автора — неспособностью оценить отношение «нормального общества» к такому «странному» или «неприличному» открытию. Стало быть, особенной, внутренней независимостью такого творца от общества.

Этой работой хотел бы предложить: со всей нравственно-этической строгостью, критичностью, но и любознательным тяготением к истине внимательнее всматриваться, вдумываться в творческое самовыражение и сегодняшних душевнобольных психотерапевтов, целителей. В их неожиданных, озадачивающих нас, порою «хулиганских» приемах-попытках помочь себе и другим могут таиться (пусть в карикатурных формах) глыбы-основы новых бесценных направлений в психотерапии, в культуре. Я привел лишь три примера, а начать, видимо, надо было бы с «безумного» (слово Лейбница) Парацельса, врача, психотерапевта, целителя, экстрасенса 16-го века, который замечательно перестроил, преобразовал клинически современную ему медицину. Да, среди душевнобольных психотерапевтов так же нередко встречаются таланты и гении, как и среди душевнобольных живописцев и математиков. Знают ли об этом психиатры-психофармакотерапевты?

 

ЛИТЕРАТУРА

Бурно, М. Е. (2000, 2006) Клиническая психотерапия. М.: Академический Проект, ОППЛ.

Перлз, Ф. (1995) Внутри и вне помойного ведра. СПб.: Петербург-XXI век.

Райх, В. (1999) Анализ личности. М.: КСП+ ; СПб.: Ювента.

Юнг, К. (1994) Воспоминания. Сновидения. Размышления / Запис. и отред. Аниэлой Яффе / Пер. с нем. Киев: AirLand.