Парацельс (А. В. Шувалов)

ПАРАЦЕЛЬС (Paracelsus) (псевд.; наст. имя и фам. — Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм) (1493–1541), прославленный врач эпохи Возрождения, натурфилософ, «первый профессор химии от сотворения мира» (А. Герцен); по происхождению швейцарец.

 

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛИЧНОСТИ

«Был ли Парацельс оскоплён в детстве в результате несчастного случая или пьяным солдатом, как гласит предание, или не был — это доподлинно неизвестно. Известно, однако, что на его лице не росла борода, и череп, сохранившийся до наших дней, по форме больше напоминает женский, чем мужской. Его всегда рисуют безбородым» (Гартман, 2001: 26–27).

«...природа... дала ему лишь приблизительно полутораметровый рост, болезненный вид, слишком короткую верхнюю губу, не до конца прикрывающую зубы (признак, который нередко встречается у нервных людей), и таз, женственность которого показалась поразительной, когда в XIX в. Его останки эксгумировали в городе Зальцбурге. Ходила даже молва, будто он был евнухом, но, по моим сведениям, этому нет убедительных доказательств. Впрочем, любовь, кажется, так никогда и не вплела розы в его земное бытие, а её пресловутые шипы для него были излишними, так как его характер и без того был колючим ...сварливый, дерзкий и склочный нрав». (Юнг, 1992: 20–22).

«...считался изрядным пьяницей... избегал контактов с женским полом... Отрывки из письма его ученика Иоганна Опоринуса (впоследствии книгоиздателя и профессора)... Вот что он пишет, к примеру, о его мнимом пьянстве: «Почти два года я общался с Парацельсом и жил у него, и за это время видел, что он пьёт и днём и ночью, и вряд ли хоть час или два в сутки бывает трезвым... На ночь, сколько я помню, он никогда не раздевался, что я приписал его опьянению, а он очень часто приходил домой к полуночи, не вяжущий лыка и заваливался в постель, не снимая ни одежды, ни меча... нередко он, едва улегшись в кровать, с шумом вскакивал с обнажённым мечом и вонзал его в стену, я боялся, как бы он ненароком не отрубил мне голову»» (Бауэр, Дюмоц, Головин, 1995: 423, 435–436).

«Злоупотребление тяжёлыми металлами (ртуть, золото, сурьма), возможно также алкоголем» (Kerner, 1960: 318).

«Опиоман» (Бабоян, 1973: 111).

«В марте 1540 года состояние здоровья Теофраста фон Гогенгейма оставляло желать лучшего. Бесчисленные конфликты, утомительные путешествия, поразительная писательская продуктивность и продолжающиеся естественно-научные изыскания и эксперименты, которые Гогенгейм нередко проводил на самом себе, начали сказываться на его состоянии. Всерьёз задумываться о смерти он начал со времени тяжёлой депрессии, которая постигла его в 1530 году после запрета на публикации» (Майер, 2003: 298–299).

«Называл себя Парацельсом — «более великим, чем Цельс»[1]. Гений, чрезмерно реагировавший на воображаемые знаки пренебрежения и всюду наживавший себе врагов. Его имя, поведение и презрение к установленным ценностям вызвали появление прозвища «напыщенный»… В апреле 1541 года ему дал убежище в Зальцбурге принц Палатин, а пять месяцев спустя он таинственно скончался в возрасте сорока восьми лет. По утверждению одних, его отравили убийцы, оплаченные медиками… Возможно, он… просто умер от переутомления» (Гордон, 1999: 315–316).

«…ряд источников повествует о том, что, несмотря на постоянное ношение длинного и острого меча, в трагической драке с многочисленными вооружёнными людьми, задиравшими его, оборвалась удивительная жизнь человека новой формации» (Гоголицын, 2002: 367).

 

ОСОБЕННОСТИ ТВОРЧЕСТВА

«…в Лионе устроился к устроителю похорон бальзамировщиком трупов. Теперь уже никто не мешал ему целыми ночами возиться с мертвецами, и они открыли ему много тайн устройства человеческого тела» (Славин, 2010: 60).

(1527 г.) «Как и всегда, деятельность Гогенгейма в Базеле с самого начала сопровождалась скандалами. В университете он формально так и не был признан ординарным профессором. Возможно, ему даже не отвели специальной аудитории для чтения лекций. На всём протяжении своего пребывания в Базеле он вёл с факультетом судебную тяжбу, которая так и не привела к удовлетворительному результату» (Майер, 2003: 283).

«Питавший большую склонность к преувеличениям самого невероятного характера, Парацельс уверял, будто он основательно изучил все алхимические знания. В 1526 году, явившись в Цюрих, этот экстравагантный холерик изумил горожан не только своей рваной и грязной одеждой, непристойностями и пьянством, но и пространными рассуждениями о магии и своим врачебным искусством… Кстати, незнание Парацельсом латинского языка исключает факт его обучения в каком-либо университете… Воинственный Парацельс в знак презрения к прошлому медицины и недоверия к господствовавшим воззрениям прибег к символическому акту: 27 июня 1527 года перед Базельским университетом он сжёг произведения Гиппократа, Галена и Авиценны» (Шойфет, 2004: 33–34, 36).

(Биограф пишет) «Его усердие столь велико, что он спит крайне мало, даже не снимая одежды. Обутый в сапоги со шпорами, он дремлет в течение двух-трёх часов, а затем снова хватается за перо» (Domandl, 1975: 391).

 «Он был необычайно работоспособен. Сохранились свидетельства о том, что Парацельс проводил за письменным столом по нескольку дней кряду, почти без сна» (Самин, 2000: 30).

«Я грубый человек, рождённый в грубой стране, я вырос в сосновых лесах и, возможно, получил в наследство их иголки. То, что мне кажется вежливым и дружеским, другому может показаться грубым…» (Парацельс).

 

Удивительно, но Гению совершенно безразлична его телесная оболочка и психологические особенности его носителя. Изречение, принадлежащее римскому сатирику Ювеналу: «В здоровом теле здоровый дух» в данном случае, как и во многих других, совершенно не соответствует реальности. В жизни чаще присутствует или «здоровое тело», или «здоровый дух». Во всяком случае, Парацельс, склонный в своих трудах критиковать все авторитеты вообще и римских врачей в частности, явившийся новатором в преподавании (первым стал читать лекции на немецком языке вместо латинского, которого, впрочем, он не знал) эту пословицу явно не подтверждал. В психопатологическом аспекте можно отметить склонность Парацельса к спиртным напиткам и психопатоподобность некоторых его поступков.