Бурно М. Е. Терапия с помощью фотографии

Отечественный невропатолог Л. С. Минор в начале XX века советовал лечить неврастению в том числе и «занятиями искусствами (например, фотографией)» (Минор, 1910: 56). В 1986 году нью-йоркский Центр реабилитации с помощью фотографии, основанный фотографом Джозефиной Херрик, отметил свое 45-летие. Благодаря сотрудникам Центра во время Второй мировой войны раненые бойцы в госпиталях обучались целебной для многих из них фотографии (Советское фото, 1988). Позднее в США был опубликован ряд специальных научных статей психотерапевтов о «фототерапии» (Вульф Р., 1978; Стюарт Д. 1979; Коузден К. и Рэнлдз Д., 1982). В 1983 году вышла книга американских исследователей Дэвида Краусса и Джерри Фрайрера «Фототерапия и душевное здоровье» (Krauss, Fryrear, 1983). В своей рецензии Вильям Генри, исследователь психотерапевтического процесса (Вендербилтский университет), оценивает настоящий том, несмотря на многие «туманные», «упрощенные», «излишне оптимистические» в нем места, как все же «вполне приличное начало» этого чрезвычайно важного дела. Название рецензии представляет собой остроумную игру слов: «Фототерапия: Появилась, но еще недопроявилась» (Phototherapy…, 1984).

Уже много лет автор пытается по-своему психотерапевтически помочь пациентам, страдающим депрессией, болезненным чувством своей неполноценности, — различными способами терапии творчеством и в том числе терапией с помощью творческого фотографирования. Понятно, что творческое фотографирование может психотерапевтически помогать не только больным, но и здоровым людям с душевными трудностями (тревожностью, застенчивостью и т. п.), не выходящими за рамки здоровья. Специальные занятия творческим фотографированием могут создать у человека, склонного к нарушениям настроения, более или менее стойкий творческий подъем, вдохновение, душевную просветленность, что целительно действует на конкретные заболевания и может предупреждать различные расстройства (душевные и телесные). Все это имеет прямое отношение и к людям, страдающим алкоголизмом, наркоманией, важно для профилактики этих болезней.

Можно попытаться в случае склонности к нарушениям настроения помочь себе лечебным творческим фотографированием и самостоятельно, без психотерапевта. Но для этого важно усвоить основные положения психотерапевтического приема. Фотографическое творчество отнюдь не всегда есть фотографическое искусство. Что же это?

Творчество есть выполнение любого нравственного дела по-своему, то есть в соответствии со своей духовной индивидуальностью. Нравственность всякого творчества, как это явствует из самого слова «творчество», обнаруживается в его созидательности, противостоящей разрушению. В этом смысле самое изящное в своей индивидуальности произведение безнравственно-разрушительного, циничного характера остается самовыражением, но не творчеством.

Творчество в широком понимании этого слова есть не только создание творческих произведений, но и творческое (по-своему, с выяснением того, что созвучно, что чуждо) общение с природой, литературой, искусством, коллекционирование, погружение в прошлое семьи, своего народа, страны, человечества (с выяснением своих духовных особенностей, корней), поиск необычного в повседневном и т. д. Все эти творческие занятия особым образом применяются как специальные лечебные и профилактические приемы. В живой психотерапевтической работе они перемешиваются-переплетаются между собой, обогащая, усиливая друг друга. Фотографирование, конечно, технически сложнее, чем писание стихов, рассказов, чем графика (также не требующая аппаратуры), но «подружиться» с современным фотоаппаратом, «понять» его, думается, для многих гораздо проще, нежели научиться смешивать краски, овладеть чеканкой и т. д. Притом любая сравнительно дешевая камера годится для творческого самовыражения. И даже интересно выразить себя самой простой, «детской» камерой, как интересно выразить себя всего лишь куском угля на листе бумаги.

Творческое произведение, не ставшее искусством, также несет в себе индивидуальность автора и очень нужно ему самому и близким ему людям. Оно высвечивает индивидуальность автора, его чувство, понимание «самособойности»: что мне близко, что чуждо, какой я, чем живу, во имя чего живу, куда иду, откуда, зачем. Снимая на досуге то, что ему близко, душевно созвучно, отворяя затвор фотоаппарата какой-то определенной действительности только тогда, когда картина этой действительности в видоискателе настолько по душе снимающему, что просветляет его, человек уже становится более творческим и, значит, более одухотворенным, более понятным своим близким и себе через свои снимки. Чувство «самособойности», возвращение к себе из душевной неопределенности, часто тягостной, всегда обнаруживается радостью вдохновения. Тревожная напряженность несет в себе более или менее выраженную неприятную неопределенность будущего. И, когда не было еще фотоаппаратов, тревожно-напряженные люди в целебных путешествиях пользовались камерой-обскурой, отыскивая с ее помощью близкие им композиции, ракурсы, ландшафты (то, что им близко и, значит, есть немного они сами). Обретенное при творческом фотографировании чувство индивидуальности, «самособойности» нередко практически прекращает нарушение настроения, душевно поднимает человека. Сегодня есть возможность делать снимки, слайды и потом в состоянии душевной расстроенности общаться с живущими в этих снимках, слайдах деревьями, травами, людьми, которых фотографировал в соответствии со своим настроением, характером, возвращаясь таким образом «к себе самому». Наша терапевтическая методика — не в обучении мастерству съемки, а в том, чтобы помочь пациенту выразить себя, узнать свои особенности.

Погружаясь в любительское творческое фотографирование, обогащаясь им, человек делается более творческим во всех своих проявлениях, в своей профессии. И если творческое вдохновение более или менее стойко отныне живет в нем, то, значит, он становится более серьезно защищенным внутренне от нарушения настроения.

Что помогает найти свой собственный, личностный путь в творческой фотографии? Знание своего характерологического склада и, значит, особенностей своего творческого самовыражения. Отмечу здесь очень кратко основные природные характерологические структуры, которые могут выступать и в здоровых формах, и болезненно выраженными.

Сангвинический характерологический склад — естественность мышления и чувствования, мягкость, душевность, чувственное жизнелюбие, склонность к внутренним колебаниям настроения от печали, тревоги до солнечных восторгов. В настроении такого человека всегда мягко смешаны печаль-тревога и радость-свет, но преобладает то одно, то другое. Склонность к практическим делам. Многим из представителей этого характерологического склада близко, созвучно творчество реалистически-теплых древнегреческих скульпторов, а также Рабле, Пушкина, Моцарта, Штрауса, Кипренского, Тропинина, Перова, Пластова. Фотографические работы сангвинических людей обычно отличаются естественностью, сердечностью, теплотой, стремлением к изображению природы (Ил. 21).

Философический характерологический склад — известная, обусловленная чувством изначальности духа, отстраненная от жизненных реалий символичность мышления и чувствования, что выражается в склонности к субъективным схемам, к внутренней архитектурной гармонии, противостоящей реальной действительности. Им присуща некоторая чудаковатость, парадоксальность. «Философам» обычно близки памятники древнеегипетского искусства, творчество Петрарки, Андерсена, Бетховена, Баха, Лермонтова, Тютчева, Матисса, Петрова-Водкина, отца и сына Тарковских. Снимки людей философического склада отличаются стремлением к гармонии, символике, иероглифичности (Ил. 22).

Напряженно-авторитарный характерологический склад — властная прямолинейность мышления и чувствования, сердитая напряженность, порою злость. Им близки произведения древнеримского искусства, картины Сурикова, Шилова, рассказы Шукшина. В их снимках обычно обнаруживается интерес к деталям, подробностям, обострению человеческих страстей.

Тревожно-сомневающийся характерологический склад — душевный конфликт чувства неполноценности с ранимым самолюбием, проявляющийся в робости, неуверенности в своих чувствах, словах, поступках, застенчивости, склонности к самоанализу и самообвинениям при достаточно трезвом реалистическом мышлении. Им близко творчество Баратынского, Чехова, Саврасова, Поленова, Моне, Вивальди. В фотографических работах тревожно-сомневающихся людей обычно угадывается застенчивая мягкость, сострадание всему слабому, незащищенному, импрессионистическая недоговоренность (Ил. 23).

Демонстративный характерологический склад — постоянное стремление позировать (порою с большим искусством), то есть подчеркивать демонстративно-внешними, обычно чувственно-яркими средствами свою значительность. Им созвучно творчество Брюллова, Северянина, Бунина, Катаева.

Все это, конечно, дается здесь лишь в качестве осторожного ориентира. Поиск творческой дороги не столько арифметичен, сколько алгебраичен. Важнее всего здесь «слушать» себя самого, свою духовную особенность, пытаясь, в том числе и с помощью фотокамеры, нравственно выразить себя.