- Главная
- ПАТОГРАФИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ученые и философы
У Конта можно отметить одновременное проявление как биполярных аффективных, так и шизофренических симптомов, что является отличительным признаком смешанного типа шизоаффективного расстройства. С меньшей вероятностью можно предположить наличие у него параноидной формы шизофрении с периодическим течением. Следует особо отметить, что бредоподобная для эпохи Конта идея экстракорпорального оплодотворения была осуществлена уже в 60-х годах двадцатого века и ныне может быть реализована в любом центре материнства и детства. Это ли не доказательство того факта, что некоторые революционные технологии являются производными от «сумасшедших» идей душевнобольных гениев!
Кьеркегор Сёрен (А. В. Шувалов)
У Кьеркегора оказывается извращённым основополагающее правило, сформулированное ещё мыслителями древности: Primum vivere, deinde philosophari — Сначала жить, а потом философствовать. Когда эти составляющие меняются местами, то психиатры называют возникающий психопатологический феномен «философической интоксикацией», который очень часто является одним из симптомов шизофрении. В отличие от известной пословицы «В здоровом теле здоровый дух», у Кьеркегора отмечается сочетание больного тела и больной души. Если бы дух философа помещался в здоровом теле, вряд ли он оказался бы способным на подобное творчество.
Ницше представляет один из ярчайших примеров влияния психического расстройства на творчество. Причём влияния далеко неоднозначного: в чём-то положительного, в чём-то негативного. Ещё раз подчеркнём, что гений (талант) был первичен, должен был существовать ДО начала разрушающей стадии болезни. Психическое заболевание на первых своих стадиях придало его творчеству именно то своеобразие и ту индивидуальность, благодаря которым Ницше завоевал популярность, а затем и славу гения.
Нобель Альфред (А. В. Шувалов)
Нобель представляет довольно часто встречающийся образ «учёного-отшельника»; такой тип личности способствует максимальной сосредоточенности на решении научных проблем. Однако «отшельничество» у него приобретало явно гипертрофированный, порою болезненный характер. Нобель не потому превратился в «угрюмого и нелюдимого» человека, что стал изобретателем, но «угрюмость и нелюдимость» характера невольно оставили открытым для него только один приемлемый путь самовыражения — науку, где возможно творчество, «избегая оживления публики». Сочетание высокого интеллекта с личностными и аффективными расстройствами и дали миру изобретателя динамита.
Расстройства психики, которые отмечались у Ньютона, проявлялись сохранностью интеллектуальной сферы, периодичностью и сочетанием аффективных и шизофренных симптомов в пределах одного и того же обострения. Такое течение и подобная клиническая картина заболевания позволяют предположить наличие у учёного шизоаффективного расстройства. Нельзя, разумеется, исключить и периодический экзогенный психоз, вызванный интоксикацией. Биографы отмечают влияние психических заболеваний на творческий процесс.
Удивительно, но Гению совершенно безразлична его телесная оболочка и психологические особенности его носителя. Изречение, принадлежащее римскому сатирику Ювеналу: «В здоровом теле здоровый дух» в данном случае, как и во многих других, совершенно не соответствует реальности. Во всяком случае, Парацельс, склонный в своих трудах критиковать все авторитеты вообще и римских врачей в частности, явившийся новатором в преподавании (первым стал читать лекции на немецком языке вместо латинского, которого, впрочем, он не знал) эту пословицу явно не подтверждал. В психопатологическом аспекте можно отметить склонность Парацельса к спиртным напиткам и психопатоподобность некоторых его поступков.
Данные клинической картины свидетельствуют о наличии у Паскаля гипертензионно-гидроцефалического синдрома. Для психологического анализа интересен тот факт, что Паскаль не мог видеть вместе своих родителей. Можно предположить, что он тем самым подсознательно отрицал факт своего рождения. В этом аспекте становится более понятным всё его последующее мазохистическое «самоумерщвление», которое наверняка сыграло не последнюю роль в приближении реальной, физической смерти. В диагностическом плане можно думать как о специфическом расстройстве личности, так и о шизоаффективном расстройстве.
Сложную натуру гениальной личности практически невозможно (да и нужно ли?!) вместить в рамки определённой нозологической единицы. В большой мере это относится к Жан Жаку Руссо. У него представлена обширная гамма как шизофренных симптомов, так и созвучных им аффективных расстройств. К нарушениям мышления, без сомнения, относятся параноидный бред и идеи отношения, к аффективным — депрессивные эпизоды и общая лабильность настроения. Такое сочетание симптомов позволяет говорить о наличии у Руссо шизоаффективного расстройства. Сексуальные нарушения у него также весьма не однозначны: здесь присутствует и вуайеризм, и мазохизм.
Феномены духовидения и оккультизма сами по себе не являются предметами психопатологического анализа. Психиатрический интерес может представить человек, обладающий (страдающий?) паранормальными способностями, если он помимо этого обнаруживает симптомы психического расстройства. К последним можно отнести зафиксированный у Сведенборга в возрасте 56 лет приступ галлюцинаторно-бредового возбуждения, повлекший за собой госпитализацию. В последующем галлюцинаторно-бредовая симптоматика продолжала сохраняться, что позволяет предположить наличие у Сведенборга поздно начавшейся параноидной формы шизофрении. Только этим фактом можно объяснить уникальность самого случая в истории культуры, когда человек науки целиком посвящает себя мистическому служению.
«Раздвоенная» личность В. С. Соловьёва, которую отмечали уже его современники, представляет достаточно много доказательств наличия у философа хронического психического заболевания. Чудачества, нелепости в поведении, аффективные колебания, проявляющиеся с детского возраста, постепенно переросли в ярко выраженную шизоидность. Не очень понятные фобии заражения расширяются до бредоподобных фантазий. Сочетание неряшливости и постоянной борьбы с «бактериями и микробами» с помощью скипидара могло явиться проявлением амбитендентности. Можно думать о наличии у философа малопрогредиентного течения психопатоподобной формы шизофрении, приведшей в конечном итоге к выраженному специфическому эмоционально-волевому изменению личности. Сохранённый интеллект позволял Соловьёву до последних дней заниматься творчеством.